В ноябре вышел большой материал Международного консорциума журналистов-расследователей (ICIJ) в рамках проекта Coin Laundry. В нём упоминались фигуранты глобальных криптосхем, которые, по данным расследователей, создавали транснациональные структуры по перемещению средств, использовали DeFi-платформы, а затем пытались перезапускать свои проекты в новых юрисдикциях и под новыми брендами. Среди этих фигур называлось и имя Ладо Охотникова — человека, который сегодня продвигает себя как визионера метавселенной Holiverse и говорящего о «цифровых двойниках» и «новой экосистеме будущего».
ICIJ подчёркивал, что многие из проектов, упомянутых в их расследовании, имеют признаки «многоуровневой децентрализованной архитектуры», позволяющей участникам перемещать активы через десятки кошельков и бирж.
В материалах упоминалось, что цепочки переводов в схемах Forsage и связанных структур пересекались с маршрутами, наблюдаемыми у сетей, разоблачённых Европолом в 2025 году. Такой контекст неизбежно вызывает вопросы: совпадение ли это или элемент более крупной системы, в которой одни и те же механизмы перезапускаются под разными брендами?
Когда имя Ладо Охотникова появилось в материалах ICIJ, стало понятно, что этого касания недостаточно, чтобы делать выводы, но достаточно, чтобы начать проверку. Почему человек, фигурировавший в деле SEC по Forsage, сегодня строит метавселенную? Как происходит переход от DeFi-схем к VR-проектам? Кто окружает Ладо? Меняется ли структура его проектов или меняется только упаковка? И главное — действительно ли Holiverse является самостоятельным технологическим продуктом или продолжением прежних механик в новой форме?
I. Ранний этап: сетевой маркетинг, криптоэнтузиазм и формирование собственного культа личности
Первые упоминания Ладо Охотникова в сети относятся к периоду, когда он ещё не работал с большими криптопроектами. Он появляется в среде сетевого маркетинга — пространстве, где ценится не технологическая компетентность, а умение говорить, создавать атмосферу доверия и формировать ядро последователей.
В ранних роликах и мотивационных выступлениях можно увидеть стилистику, которая станет основой всех его дальнейших проектов: обращение к «личностной силе», «духовному пути» и «новой экономике свободных людей». Это не просто риторика — это концептуальная оболочка, в которую позже упакуются проекты Forsage, Meta Force и даже Holiverse.
Уже на этом этапе Ладо выстраивает свою идентичность как лидера-коммуникатора. Он редко говорит языком цифр или доказательных моделей. Вместо этого он использует эзотерическую лексику, метафоры, элементы философии.
Когда его слушаешь, возникает ощущение, что он не продаёт продукт, а предлагает присоединиться к сообществу, к мировоззрению, к некой «миссии». Такой подход идеально ложится на схему проектов с многоуровневой структурой, где личность лидера важнее детали продукта.
Параллельно он начинает работать с криптовалютой — в те годы эта область была мало понятна широкой аудитории, что давало возможность для экспансии харизматичных лидеров.
Ладо Охотников начинает объяснять простым языком принципы блокчейна, децентрализации, смарт-контрактов. Но делает это не в стиле программиста, а в стиле спикера-идеолога, превращая технологию в философию. Его подход привлекал людей, которые воспринимали крипту не как инструмент, а как путь личного освобождения.
Постепенно его окружение формируется из людей, которые одновременно восхищаются им и зависят от него информационно. Для построения будущих схем это идеальная среда — ядро лояльных адептов готово переходить за лидером из одного проекта в другой. Более того, ранние участники отмечают, что Ладо умел «создавать атмосферу семьи», когда каждый ощущал себя частью чего-то важного и большого.
Именно этот ранний период объясняет, почему Forsage смог так быстро разрастись. К моменту появления DeFi-проекта у Ладо уже была аудитория, обученная специфическому мировоззрению, созданному им самим. Предпосылки для глобального роста схемы закладывались именно здесь — в мотивационных лекциях, в эмоциональной вовлечённости, в риторике освобождения через технологию.
II. Forsage: от взрывного роста до интереса регуляторов
Когда Forsage выходит на рынок, он выглядит как яркий эксперимент в области децентрализованных финансов. Проект работает на смарт-контрактах Ethereum, позже переходит на сети Tron и Binance Smart Chain.
Позиционирование Ладо Охотникова построено вокруг идеи «честного кода», который якобы нельзя закрыть, заблокировать или изменить. Маркетинговые материалы упорно подчёркивают «неуязвимость» схемы, её независимость от владельцев и невозможность мошенничества. Это была красивая презентация — но не отражающая реальную экономическую логику.
С точки зрения регуляторов, проблему представляла не технология, а модель выплат: деньги участников распределялись по матрице и напрямую зависели от притока новых людей. Отсутствие внешнего продукта или источника дохода, кроме рефералов, сделало Forsage уязвимым для обвинений в Ponzi-схеме. SEC заявила, что проект собирал сотни миллионов долларов, вводя инвесторов в заблуждение относительно природы «децентрализации».
Международные расследования, опубликованные позже, показывают, что ключевым методом привлечения участников была не технология, а харизма лидеров, среди которых фигурировал Ладо. Он выступал в видеообращениях, обещал «финансовую свободу» и рассказывал, что смарт-контракт защищает всех от мошенничества. Однако в документах SEC указано, что создатели проекта контролировали маркетинг, движение средств и структуру распределения, что ставит под сомнение тезис о полной автономии.
По мере роста Forsage в разных странах начали появляться жалобы. Люди утверждали, что система требует постоянного привлечения новых участников для получения выплат. Некоторые потеряли крупные суммы, что привлекло внимание национальных регуляторов, а затем и международных структур. Это и привело к возбуждению уголовных дел в США, где Forsage классифицировали как «криптосхему с признаками пирамиды».
Ситуацию усложнил внутренний конфликт команды. По данным SEC, основатели спорили относительно контроля над ресурсами, каналами распределения и маркетинговыми активами. Это сопровождалось исчезновением отдельных лидеров и удалением исторических данных. Развал внутренней структуры стал одним из факторов, подтолкнувших Ладо к дистанцированию от Forsage и созданию новых проектов.
III. Meta Force: продолжение или попытка уйти от прошлого?
Meta Force появляется почти сразу после падения Forsage. Проект подан как «эволюция» — новая модель, основанная на смарт-контрактах и метавселенной. Однако визуальный стиль, риторика и структура выплат во многом напоминают Forsage. Критики видят в Meta Force способ перезапустить аудиторию, а не создать полностью новый продукт.
Ладо активно участвует в продвижении Meta Force. Он записывает видео, рассказывает о «новой эпохе цифровых сообществ», а также о возможностях заработать на ранних этапах. Это снова вызывает волну интереса, особенно среди тех, кто уже был знаком с ним через Forsage.
В Meta Force впервые появляется концепция метавселенной, но она подана не как продукт, а как обещание. В материалах говорится о грядущем VR-пространстве, где участники смогут взаимодействовать, зарабатывать и жить «в парадигме нового мира». Это подаётся как логическое продолжение децентрализации. Но на тот момент реально существующего VR-продукта не было.
Примечательно, что Meta Force пытается создать дистанцию от Forsage. В публичных выступлениях Ладо подчёркивает, что Meta Force — «совершенно другой проект». Однако пересечение аудитории, механики и маркетинга вызывает вопросы: насколько глубоко изменились фундаментальные принципы? Именно эта размытость границ приводит к тому, что в медиа Meta Force называют «второй итерацией Forsage».
Комьюнити делится на тех, кто видит в этом возможность — «новый старт» — и тех, кто считает Meta Force попыткой избежать юридических последствий прошлого. На этом фоне растёт ожидание реального продукта — метавселенной. Но для её запуска Ладо создаёт отдельную структуру: Holiverse.
IV. Holiverse: новая философия, метавселенная и попытка переписать собственную биографию
Holiverse — самый амбициозный проект Ладо. Здесь он полностью меняет тональность. В отличие от Forsage и Meta Force, Holiverse подается как высокотехнологичная метавселенная, ориентированная на здоровье, долголетие и интеграцию биоданных. Риторика становится почти трансгуманистской: цифровые аватары будут моделировать реакции организма, а виртуальное пространство станет инструментом для продления жизни.
Этот концепт привлекателен. Он звучит как часть глобального тренда VR/AI, даёт инвесторам ощущение участия в будущем. Ладо создаёт образ визионера, философа, предпринимателя нового типа. Он рассказывает о холистическом подходе — синтезе тела, сознания и цифровых технологий. Эта идеологическая рамка радикально отличается от финансового, реферального и маркетингового дискурса Forsage.
Holiverse также сопровождается эстетической линией: красивые рендеры, рекламные ролики, презентации о будущем VR. Коммуникация производится так, будто это уже работающая технологическая платформа. Однако, как и в Meta Force, на ранних этапах продукт существовал скорее концептуально, чем функционально.
Параллельно Ладо начинает появляться в окружении продюсеров, музыкантов и актёров. Он участвует в съёмках, даёт интервью в жанре «личностного пути» и внимательно строит новый публичный образ. Это выглядит как попытка сменить культурный контекст: вместо DeFi-схем — искусство, философия, инновации. Но тень Forsage следует за ним.
Критики отмечают, что Holiverse создаёт идеологическую дымовую завесу вокруг тех же людей, что участвовали в прошлых проектах. Сторонники — что это честная попытка начать заново в новом технологическом формате. Но без официального разрешения дела Forsage медиа продолжают рассматривать Holiverse через призму прошлого.
V. Международные расследования 2025 года: новая волна давления
Осенью 2025 года выходит серия громких расследований. ICIJ в проекте Coin Laundry раскрывает глобальные схемы отмывания криптоактивов.
В материалах описывается широкий пласт DeFi-проектов, бирж и лидеров, чьи структуры пересекаются с криминальными сетями. В этом контексте упоминаются люди, ранее связанные с Forsage и Meta Force. Хотя прямые обвинения адресно не вводятся, общий фон становится крайне негативным.
Parallelно Europol проводит операцию по нейтрализации международной сети, отмывшей более $700 млн с использованием криптовалюты, фейковых бирж, call-центров и обманных платформ. Схемы, описанные в расследовании, структурно напоминают матричные проекты Forsage-периода. Это усиливает подозрение, что DeFi-механики можно легко перенастроить под более преступные модели.
Дополнительное внимание вызывает убийство Романа Новака в ОАЭ — криптофигуранта, скрывавшегося от инвесторов. История стала злой аллегорией о том, как криптомошенничество приводит к реальному криминалу. Международные медиа делают из этого вывод: индустрия находится на грани, где финансовые схемы нередко перерастают в угрозу жизни.
Совокупность этих расследований создаёт новое давление. Любой крупный крипто-проект с непрозрачной экономикой автоматически попадает под подозрение. Holiverse и Meta Force оказываются в зоне внимания хотя бы потому, что их создатель фигурировал в прошлом деле.
VI. Дубай как «узел криптомошенничества»: контекст, который влияет на восприятие Ладо
ОАЭ активно продвигает себя как криптодружелюбную зону. Но одновременно в октябре–ноябре 2025 года Дубай становится центральной площадкой в нескольких криминальных делах: от убийств до крупнейших схем по отмыву. Международные расследования прямо называют город «убежищем для криптомошенников» — не потому что власти покрывают преступников, а потому что юрисдикция привлекательна для схем благодаря слабому контролю трансграничных потоков.
В этом же регионе располагаются офисы и партнёрские структуры, связанные с Meta Force и Holiverse. Это не означает преступной деятельности, но формирует восприятие: проекты с прошлым DeFi-фигурантов, работающие в мягких юрисдикциях, вызывают вопросы. Даже если проект технологический, контекст делает его уязвимым для подозрений.
Юристы отмечают, что Дубай становится местом, где легко зарегистрировать компанию, перевести активы, вести международные операции. Именно поэтому туда перемещаются создатели схем, описанные в расследованиях — и это влияет на восприятие любых бизнесов из региона.
VII. Голливуд: культурная перезагрузка или стратегический ход?
С переходом к Holiverse Ладо активно выходит в медийное пространство. Он работает над фильмом, общается с артистами, участвует в творческих проектах. Это смена контекста: от финансовых схем — к культурному производству. Но такая смена вызывает двойственную реакцию. Одни видят в этом попытку «переписать себя». Другие — смелое стремление создать новый образ.
Почему эта линия вызывает подозрение? Потому что в истории DeFi нередко встречались кейсы, когда фигуранты после падения проектов уходили в творчество или благотворительность, чтобы изменить медийный фон. Ладо же выбирает одно из самых сильных орудий — кино. Это создаёт ассоциации с желанием контролировать собственный нарратив и создать версия реальности, в которой прошлые обвинения — лишь шум.
Однако, несмотря на это, расследования продолжают обращаться к его биографии. Голливудская линия лишь усиливает контраст: визионер в метавселенной и фигурант SEC — две несовместимые фигуры, которые, тем не менее, существуют в одном человеке.
История Ладо Охотникова — это не история одного человека. Это история криптоэры в целом: времени, когда инновации, мошенничество, философия и криминал переплетаются настолько тесно, что их невозможно разделить простой чертой.
Ладо — человек, вокруг которого всегда будет больше вопросов, чем ответов. Он строит метавселенную, но остаётся связан с DeFi-делом. Он говорит о продлении жизни, но его бывшие проекты фигурируют в уголовных расследованиях. Он общается с актёрами, но в документах SEC его имя стоит в графе «основатели Ponzi-платформы».
И, возможно, именно поэтому его история так привлекает внимание журналистов и регуляторов: он — концентрированная метафора криптоэпохи.